Да, сегодня я в ударе, не иначе —

Надрываются в восторге москвичи:

Я спокойно прерываю передачи

И вытаскиваю мёртвые мячи.

Вот судья противнику пенальти назначает —

Репортёры тучею кишат у тех ворот.

Лишь один упрямо за моей спиной скучает —

Он сегодня славно отдохнёт!

Но спокойно!

Вот мне бьют головой...

Я коснулся —

подают угловой.

Бьёт "десятый" — дело в том,

Что своим "сухим листом"

Размочить он может счёт нулевой.

Мяч в моих руках — с ума трибуны сходят, —

Хоть "десятый" его ловко завернул —

У меня давно такие не проходят.

Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул.

Обернулся, голос слышу из-за фотокамер:

"Извини, но ты мне, Лёва, снимок запорол.

Что тебе — ну, лишний раз потрогать мяч руками,

Ну а я бы снял красивый гол".

Я хотел его послать —

не пришлось:

Еле-еле мяч достать

удалось.

Но едва успел привстать,

Слышу снова: "Вот опять!

Ну зачем хватаешь мяч?

Дал бы снять".

"Я, товарищ дорогой, вас понимаю,

Но культурно вас прошу: пойдите прочь!

Да, вам лучше, если хуже я играю,

Но поверьте — я не в силах вам помочь".

Вот летит девятый номер с пушечным ударом,

Репортёр бормочет, просит: "Дай ему забить.

Буду всю семью твою всю жизнь снимать задаром..."

Чуть не плачет парень. Как мне быть?

"Это всё-таки футбол, —

говорю, —

Нож по сердцу каждый гол

вратарю". —

"Да я тебе как вратарю

Лучший снимок подарю.

Пропусти, а я отблагодарю".

Гнусь, как ветка, от напора репортёра,

Неуверенно иду на перехват...

Попрошу-ка потихонечку партнёров,

Чтоб они ему разбили аппарат.

Ну а он всё ноет: "Это, друг, бесчеловечно.

Ты, конечно, можешь взять, но только, извини, —

Это лишь момент, а фотография навечно.

Ну, так что ценнее? Расцени!"

Пятый номер в двадцать два

знаменит.

Не бежит он, а едва

семенит,

В правый угол мяч, звеня,

Значит, в левый от меня,

Залетает и нахально лежит.

В этом тайме мы играли против ветра.

Так что я не мог поделать ничего.

Снимок дома у меня — два на три метра —

Как свидетельство позора моего.

Проклинаю миг, когда фотографу потрафил,

Ведь теперь я думаю, когда беру мячи:

"Сколько ж мной испорчено прекрасных фотографий..."

Стыд меня терзает, хочь кричи.

Искуситель-змей, палач,

как мне жить?

Так и тянет каждый мяч

пропустить.

Мне не справиться с собой —

Видно, жребий мой такой,

Потому и ухожу на покой.

1971